12+ Последний номер:
26 Марта 2024 года
Юрьянские ВЕСТИ
общественно-политическая газета Юрьянского района Кировской области

Мы служили Советскому Союзу!

0 243 23.02.2019, 15:23 Общество

Много лет прошло с тех пор, но самые яркие армейские впечатления помнятся, как сегодня. Не дают их забыть и короткие дневниковые записи.
На службу в народную Советскую армию нас, как всех тогда, провожали тепло и торжественно. Первого ноября 1972 года к вечеру прибыли на областной сборный пункт в городе Котельниче. Через три дня за нашей командой приехали «покупатели» – капитан, сержант и три сопровождающих солдата–срочника.
Казань
На следующий день утром четвёртого ноября мы уже были в Казани. Так я попал в школу младших авиационных специалистов. Все именовали её коротко – ШМАС. Дни учёбы пролетали быстро. Они включали строевые занятия на плацу и уроки в учебных классах, а после них – самоподготовку до ужина. Три взвода нашей роты изучали электрооборудование реактивных самолётов авиации ПВО, и три – приборное и кислородное оборудование. Учебно-материальная база была просто замечательной. Классы оборудованы действующими схемами с электрическими цепями и тренажёрами с имитацией полёта. В конце апреля сдали выпускные экзамены, получили свидетельства и распределение по воинским частям на смену увольняющимся в запас.

Савастлейка
29 апреля 1973 года ночью в составе выпускников разных авиационных специальностей ШМАСа я прибыл в Савастлейку – Краснознамённый центр авиации ПВО страны в тогдашней Горьковской области. Следующий день был посвящён знакомству с частью и расквартировке в казарме. А с первого по девятое мая нас, новичков, под руководством начальника хозчасти бросили «на прорыв» выгружать в тупике вагоны с углём, цементом и щебёнкой. Как шутили мои товарищи, получили первое «боевое» крещение.
Начались служебные будни. В здании нашей казармы размещался солдатский персонал срочной службы двух авиационных полков. Один – боевой, в который попал я, располагался на нижнем этаже и обслуживал самолёты СУ-15 ТМ. Другой –учебный, был на втором этаже и работал на самолётах МИГ-25. Это было специальное подразделение для переучивания на новые типы самолётов лётчиков со всех стран организации Варшавского договора. Я пришёл на смену механику по электрооборудованию эстонцу двухметрового роста Антсу Марипуу. Увидев меня в первый раз, он откровенно засомневался: «Послали «мухача», как ты будэшь аккумуляторы поднимать и таскать?» Говорил с лёгким акцентом, смешно переиначивая букву «е» в букву «э». «Ну, ничэго, парэнь, нэ расстраивайся, займусь твоэй атлетичэской подготовкой!» Действительно, при моём росте в 170 сантиметров и весе 57 килограммов очень проблематично было обслуживать на полётах 17 самолётных аккумуляторов, каждый из которых почти равнялся моему весу.
Эстонец слово своё сдержал. Занимался на пару со мной на турнике-перекладине, штангой, гирями разных весов, гантелями, тянули силовые резиновые жгуты. К середине июня, когда Антс демобилизовался, я уже спокойно на стоянке брал с тачки аккумулятор во время предполётной подготовки, поднимал его выше своей головы и устанавливал на салазки в специальный лючок самолёта. А на турнике без проблем до 10 раз делал подъём переворотом и столько же раз – выход силой. Конечно, я был очень благодарен ему. А в день проводов со службы он мне в шутку пожелал: «Тэпэрь, парэнь, тэбэ надо только подрасти. Расти с мэня!» – и дружески хлопнул по плечу.
В Савастлейке были созданы все условия для спорта. Прекрасный стадион, на котором летом играли в футбол и занимались лёгкой атлетикой, а зимой поле заливали льдом для игры в хоккей с мячом и занятий конькобежным спортом. Помимо службы и несения нарядов, выделяли время для участия в спортивных мероприятиях. В составе команд гарнизона я стал чемпионом округа по футболу и хоккею с мячом. Вместе с моим другом, командиром авиационного звена лейтенантом Юрием Поздеевым заняли несколько первых мест в соревнованиях по лёгкой атлетике на коротких и средних дистанциях.
Традицией в полку было проведение раз в полгода конкурсов на лучшего специалиста по разным воинским специальностям. Дважды – летом и зимой – я занимал первые места в них. Это было замечено. Где-то в начале марта 1974 года меня пригласили на беседу и предложили принять участие в авиационных учениях в Туркмении. Немного подумав, я согласился.

Красноводск - Кора-Богаз-Гол
Во второй половине марта на военном самолёте Ан-24 Б мы прилетели в Туркмению. Улетали из средней полосы России, где ещё морозы стояли под 20 градусов, а в Красноводске зашкаливало за 30 градусов жары. Поначалу было очень непривычно. Приходилось быть и за электрика, и за прибориста, да ещё помогать механикам по самолётам и оружейникам. Военный аэродром располагался на плато, которое возвышалось над Красноводском. Спали в казарме рядом с аэродромом. Просыпались – и первым делом протирали глаза и уши от мельчайших песчинок, которые постоянно приносил знойный ветер-суховей «сирокко». От него просто не было никакого спасения. На подготовку техники уходили до завтрака в шесть утра, а к 11 часам дня на самолётах работать уже было невозможно – такое стояло пекло, да ещё ветер делал своё дело.
Боевые стрельбы проводились поздно вечером и ночью. В пустыне на специальных площадках выстраивались ряды списанной авиационной техники, которую в лучах прожекторов со средних высот ракетами поражали «сушки», а на низком бреющем полёте применяли новые экспериментальные четырёхствольные авиационные пушки, которые за полторы секунды выпускали лавину огня, разрезая мишени, как нож масло. Миг-25-е работали над заливом Кара-Богаз-Гол по мишеням, которые поднимали в воздух с помощью двигателей с пороховыми ускорителями.
Запомнился случай, когда начальник нашего центра Герой Советского Союза полковник Резниченко, поразив боевыми ракетами на Миг-25 все мишени, долго не мог приземлиться по причине того, что на самолёте не выходила правая стойка шасси. Спасло его ювелирное мастерство лётчика. Он сумел уже на исходе запасов топлива на приличном левом крене крыла, стукнув о бетонку левым шасси – самолёт даже подпрыгнул, выпустить от удара правую стойку. Тем самым спас себя и самолёт.
Несколько раз за время пребывания нас отпускали в увольнение в Красноводск в сопровождении офицеров. Буквально поразило гостеприимство туркменских женщин. Многие просто выносили из своих домов фрукты, домашнюю выпечку и угощали солдатиков. Так они нас звали.
Поставленная на учения задача была выполнена. В родные дали возвратились в конце апреля. Вышли из самолёта, опустились на корточки и стали гладить зелёную травку – вот как надоела эта пустыня! На первое мая за успехи в боевой и политической подготовке, достижения в спорте мне объявили краткосрочный отпуск на родину.

Клин – Сары-Шаган
Из отпуска я возвратился уже во временное размещение нашего авиационного полка в подмосковном городе Клину. Аэродром в Савастлейке поставили на ремонт на три месяца. Сюда перевели большую часть военнослужащих двух полков. Из оставшихся дома сформировали ремонтно-строительную бригаду. Военнослужащих срочной службы и офицеров – технарей расквартировали в летнем палаточном лагере на берегу озера. Лётный состав определили в казармы временного пребывания.
В начале июля наш полк командировали для участия в лётно-тактических учениях стран Варшавского договора «Союз-74» на полигон Сары-Шаган, расположенный на берегу озера Балхаш в Казахстане. В оперативно сформированную группу техсостава включили и меня. Остальные остались в Клину.
В середине июля на двух военно-транспортных Ан-8 вылетели в солончаковую пустыню на Балхаше. В полёте с нашим самолётом на подходе к промежуточной посадке для дозаправки к космодрому Плесецк произошла нештатная ситуация. Мы попали в воздушную яму. Наступил помпаж двигателей. Полная тишина в салоне. С высоты пяти тысяч метров около километра падали вниз в свободном полёте. Было такое ощущение, что все твои внутренности подступили к горлу. Потом самолёт резко тряхнуло, двигатели завелись. Через 10 минут благополучно приземлились. Как нам потом объяснили специалисты, все находившиеся в самолёте «в рубашке родились», поскольку в таких случаях шанс на то, что двигатели вновь запустятся всего 50 процентов. А мы даже испугаться не успели.
В Сары-Шагане в полутора километрах от громадного аэродрома, на котором рядами стояли самолёты реактивной авиации практически со всех стран социалистического содружества, был оборудован палаточный лагерь с полевой кухней, душевой, медпунктом и даже импровизированным спортзалом.
С пяти часов утра начинали работать на предварительной и предполётной подготовке самолётов. К десяти часам дня, особенно ближе к полудню с неба слетала жара. Поэтому полёты на учениях начинались около девяти вечера и продолжались до двух-трёх часов ночи. На себе реально испытали, что такое резко континентальный климат. Днём буквально изнывали от жары, не спасал никакой душ. Ходили только в солдатских панамах на головах и плавках, на ноги обували лёгкие тапки или кеды. На ремне с собой всегда находилась фляжка с крепким холодным, заваренным перед отходом ко сну чаем. Ночью в палатках температура опускалась до минусовой. На себя накидывали, кроме двух одеял, ещё и шинели. К утру кипяток во фляжках становился ледяным. Отчасти выручали от жары дневные купания на озере Балхаш.
Вторая половина июля, август и сентябрь в Сары-Шагане пролетели быстро. Скучать не приходилось. Боевые задачи, поставленные на учениях перед нашим полком, были выполнены успешно. Командир полка полковник Ю. Беляев получил личную благодарность от Министра обороны маршала А. Гречко. В начале октября прилетели в Савастлейку, куда к тому времени возвратился наш полк из Клина.

Лётное происшествие
За оставшийся до моей демобилизации месяц с другом Ю. Поздеевым во время ночных полётов случилось происшествие. При посадке, не рассчитав нужную глиссаду и направление бокового ветра, он правой стойкой шасси самолёта сел на боковые аэронавигационные огни ночного обозначения взлётной полосы. Самолёт начало кидать, как песчинку.
В конечном счёте «сушка» вылетела на приличной скорости с полосы, врезалась в защитные тросы ограждения и остановилась. Мы подбежали подставить стремянку, чтобы он смог выйти из кабины. Лицо его было бледнее полотна. Только он спустился на землю, к нему подбежала жена Светлана, которую мы не приметили в ночной темноте. «Я почувствовала, что с тобой что-то случилось, Юра», – обнимая мужа, навзрыд плакала она. Самолёт особо не пострадал, а лётчик получил психологический шок, ссадины и ушибы.
Через неделю после обследования в госпитале ему дали внеочередной отпуск, и они с женой уехали к себе на родину в Сибирь. Зная, что я скоро увольняюсь, перед отъездом передал несколько фотографий, в том числе – о своих парашютных прыжках.
Первого ноября 1974 года вечером всем нам, солдатам – участникам учений на Балхаше, на торжественном построении перед казармой вручили почётные грамоты и подарки от командира полка и сразу на заказанном автобусе отправили на железнодорожную станцию. Через три дня я был дома. Так закончилась моя памятная срочная армейская служба великому Советскому Союзу длиною ровно в два года.


В. Петров.
Фото из архива. На снимках: оружейники на учениях за заправкой боекомплекта авиационной пушки, на посадке МИГ-25, СУ-15ТМ при посадке выпустил тормозной парашют.
 

Архив номеров

пнвтсрчтптсбвс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031