Воробьиное окно

Сидела в гостях у нашего писателя Леонида Владимировича Дьяконова, беседовали, попивая кофе. И вдруг по наружному обитому железом подоконнику словно бы дождь застучал. Я посмотрела в окно – небо было безоблачным.
Из соседней комнаты раздался голос Елизаветы Степановны, жены писателя:
– Лёня, не слышишь, что ли, твои ребятишки ужинать прилетели.
– Идёмте, покажу! – сказал он. – И проверять не стоит – они лучше нас знают, что в одиннадцать у них завтрак, а в пять – ужин. А обед сами себе добывают.
В его рабочем кабинете на окне всегда лежал пакет с пшеном. Он сунул в него руку и зажатую горсть выставил в форточку. Что тут началось: воробьи, его любимцы, кинулись вначале от подоконника врассыпную и, зависая в воздухе, кружили у окна, пока он опускал свою длинную руку пониже, чтобы не просыпать зерно мимо. Едва он убрал её, вся эта братва, дружно спикировав на эту своеобразную кормушку, начала, миролюбиво попихиваясь, выбивать дружную дробь по жестянке. Он подсыпал им ещё и стоял, глядя на них, улыбаясь умиротворённо и отечески.
Что напоминали эти самые жизнелюбивые городские птахи ему – его собственное детство, проведённое на соседней улице рядом с такой же вечной воробьиной оравой во дворе или шумных и доверчивых малышей из начальных классов, к которым его без конца приглашали на выступления? Но эти весёлые нахлебники, эти вечно голодные соседи несомненно были его отрадой. Порой где-то задержавшись, спешил он по двору, и его «ребятишки», увидев знакомую фигуру, опережая его, летели к знакомому окну на третьем этаже и беспокойно стучали клювами.
Не стало Леонида Владимировича. Но всё так же лежал пакет с пшеном на окне, и уже Елизавета Степановна откликалась на требовательные воробьиные стуки. И так же стояла у окна, думая о чём-то ушедшем. Вскоре она уехала к сыну. А сын, приезжая, тоже всё подходил к тому окну и угощал – уже не по часам, а в память об отце – шумную компанию.
Редко, но бывает, захожу я в эту квартиру, подхожу к воробьиному окну, но там тишина. Отстучали земные часы Леонида Владимировича, а потом и Елизаветы Степановны, стёрлись из памяти воробьиной и биологические часы кормёжек у одного из окон многоквартирного дома. Воробьиный век недолог. Во дворе шумит уже другое время, живёт другое воробьиное поколение и ждёт не дождётся такого же заботливого соседа.

Надежда ПЕРМИНОВА